Господин "неулыбка", базары на Болотной площади или начало большой истории…




В.М.Максимов. Сад при доме
Третьяковых.Этюд.1877
В 1870-е годы дом Третьяковых еще не имел никаких пристроек. Это был старинный дворянский особняк, переживший нашествие французов на Москву. При доме был большой, чудесный сад. В центральном дворе, при входе в музей, росли тогда высокие вековые деревья –тополя, липы и дубы. В саду были цветы - прекрасные розы, махровые пионы и сирень, а также яблони с китайскими яблочками. За этими яблочками мы, ребята –дети служащих у Третьякова, -иногда охотились, за что нам попадало от наших родителей. Цветы нашего сада изобразил художник Максимов в ряде этюдов. 

Дом Третьяковых.1880-е гг.
Весь верхний этаж дома был занят жилыми комнатами семьи Третьяковых, а в нижнем этаже помещалась торговая контора, и здесь же были три комнаты лично Павла Михайловича Третьякова - основателя галереи. Сначала оба брата-Павел и Сергей – жили вместе в этом доме, но, когда Сергей Михайлович женился, он переехал из лаврушинского дома в свой новый дом на Пречистенском бульваре, а Павел Михайлович остался со своей  семьей в старом доме. Сам Павел Михайлович тогда был еще молодым человеком и только что начал собирать картины. 

В 1856 году им была приобретена первая  картина художника Шильдера "Искушение",  и этот год считается теперь годом основания  Третьяковской галереи. Картин у него еще  было  мало. До этого Павел Михайлович  собирал только рисунки, акварели, гравюры и  хранил их в шкафах и столах своей комнаты, спасая от выгорания. С покупкой же картин  нужно было подбирать рамы, устраивать  штанги. Картины требовали развески и ухода.

Вид на Замоскворечье. 1884.
Этот район – Замоскворецкий,- где находился дом Третьяковых, был купеческий,- галерея была окружена небольшими купеческими особняками с такими же прекрасными садами, как и у нас. И жизнь была тогда в Замоскворечье особая, не похожая на столичную. Я еще застал и хорошо помню вблизи галереи на Болотной площади базары, где торговали зерном. На эти базары съезжались не только из окрестностей Москвы, но и из дальних мест. Совсем было похоже на провинцию.

Самого Павла Михайловича называли строгим, "неулыбкой", потому что он никогда не только не смеялся, но даже не улыбался.
Он никогда не пил вина, не водил компании с теми, кто непрочь был выпить, и особенно не любил, если пили его служащие. Если замечал, что кто-нибудь из служащих имеет слабость к алкоголю, он сейчас призывал его к себе в кабинет и предупреждал: "Если я еще раз замечу вас пьяным, я вас уволю." И иногда, действительно, увольнял. 

Он не любил праздности, ему неприятен был вид бездельного человека. В воскресенье  он оставался на даче, но обычно после завтрака брал маленький чемодан с бутербродами, бутылкой молока и книгам, один уходил в лес до вечера и, забившись в глушь, весь день читал...


Из  воспоминаний Н.А.Мудрогеля "Пятьдесят восемь лет в Третьяковской галерее"

Комментарии