Художник вспоминает о событиях, "наложивших печать на всю его жизнь". "Это были: французская импрессионистская выставка в Москве — и особенно "Стог сена" Клода Моне, — и постановка Вагнера в Большом театре — Лоэнгрин".
Кандинский В.В. Всадник.Георгий Победоносец. Этюд. 1914-15 гг. |
Но что мне стало совершенно ясно — это не подозревавшаяся мною прежде, скрытая от меня дотоле, превзошедшая все мои смелые мечты сила палитры. Живопись открывала сказочные силы и прелесть. Но глубоко под сознанием был одновременно дискредитирован предмет как необходимый элемент картины. В общем же во мне образовалось впечатление, что частица моей Москвы-сказки все же уже живет на холсте . <…>
Лоэнгрин же показался мне полным осуществлением моей сказочной Москвы. Скрипки, глубокие басы и прежде всего духовые инструменты воплощали в моем восприятии всю силу предвечернего часа, мысленно я видел все мои краски, они стояли у меня перед глазами. Бешеные, почти безумные линии рисовались передо мной. Я не решался только сказать себе, что Вагнер музыкально написал "мой час". Но совершенно стало мне ясно, что искусство вообще обладает гораздо большей мощью, чем это мне представлялось, и что, с другой стороны, живопись способна проявить такие же силы, как музыка. И невозможность самому устремиться к отысканию этих сил была мучительна".
Лишь позже почувствовал я всю сладкую сентиментальность и поверхностную чувственность этой самой слабой оперы Вагнера. Другие же его оперы (как "Тристан", "Кольцо") еще долгие годы силою своею и самобытной выразительностью держали в плену мое чувство критики.
Источник:
Кандинский В. Точка и линия на плоскости / Василий Кандинский; пер. с нем. Е.Козиной. – СПб.: Азбука, Азбука-Аттикус, 2014 / Текст художника. Ступени. –с.27-28
Комментарии
Отправить комментарий